История Шаолиня

[choy1]

Часть 2

Загадка "бородатого варвара"

Узкая тропинка ведет путника от Шаолиньского монастыря вверх, к самым вершинам гор Суншань. В сущности, никакой тропинки здесь нет - ноги ступают по камням, в беспорядке разбросанным меж высокой травы. Несколько веков назад по императорскому указу здесь была выложена каменная лестница. Но десятилетиями она размывалась весенними потоками с гор, пока не пришла в абсолютную негодность. Время от времени лестница подновляется и сегодня, и все же надо обладать немалой решимостью, чтобы отправиться по ней - неосторожный путник рискует сломать здесь ногу.
Но почему столько внимания какой-то тропинке в горах? Это - священная дорога, известная во всем буддийском мире. Именно по ней в начале VI в. поднялся 28-й патриарх буддизма Бодхидхарма, прибывший в Китай из Индии, дабы проповедовать истину Дхармы в Поднебесной.
Свирепый взгляд из-под мохнатых нависших бровей, круглые глаза, всклокоченные волосы и борода, грузное бесформенное тело, закутанное во что-то мало напоминающее шитую одежду, - таким обычно изображают этого человека. Итак, в 527 г. (называют разные даты этого события - 486, 520, 526 гг.) в Китай прибыл патриарх буддизма Бодхидхарма, чье имя означает "Учение о просветлении". По-китайски оно транскрибировалось как "Путидамо" или просто "Дамо" (яп. "Дарума"). Путь его лежал из Южной Индии, предположительно от Мадраса. В легендах говорится о том, что Дамо был сыном индийского принца, однако решил оставить светскую жизнь, дабы посвятить себя "колесу Дхармы" - буддийскому учению.
Те же легенды утверждают, что, по мнению Дамо, буддизм в Китае понимался неправильно, суть его подвергалась искажениям, а внутреннее осмысление подменялось механическим ритуалом. В хрониках часто встречается его знаменитый диалог с императором У-ди, состоявшийся в столице государства Лян городе Цзилине (современный Нанкин). Император слыл большим поклонником буддизма, покровительствовал монастырям, выделял немалые деньги на сооружение пагод, способствовал переписыванию и распространению сутр, раздавал подаяния монахам. Естественно, что за все свои заслуги У-ди ожидал воздаяния в будущей жизни. Поэтому, когда перед троном императора предстал буддист Дамо, У-ди спросил миссионера прежде всего о том, что его так волновало: "Велики ли мои заслуги в и добродетели в совершении этих дел?". "Нет в них ни заслуг, ни добродетелей", - кратко ответил монах и пояснил удивленному монарху: "Все это не более чем дела, совершаемые посредством деяния, и в них в действительности не содержится ни заслуг, ни добродетелей".
Для Дамо достоин почитания лишь тот, кто обрел Будду внутри себя, пробудил в себе "буддовость", или "природу Будды" (фосин) в своем сердце. Такой человек не нуждается в формальных знаниях и "заслугах". "Деяния" (вэй) как активное вмешательство в естественность внутренней природы человека противопоставляются недеянию (увэй) - следованию естественно-спонтанному ходу событий.
Дамо учил: "Умиротвори свое сердце в недеянии, и тогда все внешние формы естественно последуют за этим в своих проявлениях" [337]. А один из его последователей, чань-буддийский патриарх Хуэйнэн (618-713 гг.) продолжил эту мысль: "Следуй истинности своего сердца, а не внешним проявлениям дхарм". Эти идеи о внутреннем спонтанном озарении благодаря следованию естественности и легли в основу чань-буддизма.
Но Дамо, предлагавший отказаться от чтения сутр и многочисленных ритуалов, не был понят. Он удалился от двора императора Лян и направился в соседнее государство Вэй. Рассказывают, что уже в то время Дамо начал показывать чудесное искусство - "уменьшение веса тела", вошедшее позже в арсенал подготовки монахов-бойцов. Дамо якобы переправился через реку Янцзы, усевшись верхом на тростниковый шест! Заметим, что, по одной из легенд, буддийский патриарх прибыл в Китай из Индии, переправившись через море в соломенной сандалии. Не случайно многие шаолиньские изображения Дамо показывают его держащим сандалию в одной руке.

После долгих странствий он пришел в небольшой монастырь Шаолинь на горе Суншань. Монахи, как гласит легенда, истощали себя долгим чтением сутр, механически заучивая их, уходя тем самым все дальше и дальше от истинного просветления. Дамо объявил, что цель буддизма - "прозреть сердце Будды" внутри себя. Стать Буддой можно было "здесь и сейчас", в акте непосредственного интуитивного восприятия Истины, свободно и полно входящей в незамутненный разум человека. Истина передается без всяких "посредников" - слов, письменных знаков и наставлений, подобно светильнику, переходящему от учителя к ученику.
Монахи, как и правители, не поняли наставлений Бодхидхармы, и тот удалился в горную пещеру, расположенную недалеко от монастыря. Там, обратившись лицом к стене, он провел в сидячей медитации (цзочань) почти девять лет, а по некоторым хроникам - и все десять. Патриарх пребывал в состоянии глубокого самосозерцания и лишь однажды, как гласят легенды, он заснул. Проснувшись, Дамо в гневе на самого себя вырвал себе ресницы и бросил их на землю. Их подобрал Будда, посадил в землю, и из них выросли кусты ароматного чая, который пьют буддисты в периоды долгой медитации, взбадривая сознание. Именно отсюда берет начало чайная церемония, пришедшая в XII в. из Китая в Японию вместе с чаньскими монахами.
Пещера Дамо сохранилась до сих пор и является величайшей святыней чаньской школы. Расположенная в нескольких метрах от вершины горы, она невелика по размерам. Долгое время она находилась в запустении и лишь в 1991 г. пещера была укреплена, вокруг нее возведен небольшой портал, отремонтирована дорога, по которой путник в течение часа может добраться сюда от Шаолиньсы. Внутри пещеры находится статуя сидящего Бодхидхармы и круглосуточно дежурит монах, регулярно совершающий особые моления. В 1995 г. на вершине горы, в нескольких метрах от пещеры, была установлена грандиозная статуя сидящего Бодхидхармы из белого камня. Она выделяется на фоне темных скал и благодаря этому ее можно видеть снизу, из монастыря.
Через девять лет "созерцания стены" монахи прониклись уважением к силе духа Дамо и его учению. Но лишь двух монахов согласился взять патриарх к себе в ближайшие ученики - Даоюя и Хуэйкэ. Им он "передавал истину" в течение пяти лет. По преданию, Хуэйкэ, который позже стал преемником первопатриарха, отрубил себе левую руку и положил ее перед Дамо, демонстрируя чистоту своих помыслов и решимость без страха постигать учение чань.
Большинство легендарных версий возникновения шаолиньского ушу так продолжают эту историю. Просидев девять лет в созерцании, Дамо не смог подняться из-за того, что его не слушались ноги. Но патриарх, используя особый комплекс упражнений, восстановил подвижность ног и предписал монахам сочетать практику молчаливого созерцания с физическими упражнениями. Они якобы представляли собой комплексы кулачного боя, владения монашеским посохом ("посох Дамо") и дыхательно-медитативные методики. Монахи активно принялись за тренировки, а первым мастером ушу, соответственно, стал сам Дамо.

Что передал первопатриарх

Конечно, предание о Дамо как о мастере ушу - легенда. Но так или иначе считается, что именно этот человек заложил важнейший принцип "совместного пестования физического и духовного в человеке", отказавшись от аскетизма, ослабляющего тело. Он конкретизировался в кратком требовании - "два проникновения и четыре действия". "Два проникновения" - это два способа достижения просветления. Первый - путем внутреннего духовного развития и созерцания ("духовное проникновение"), второй - путем совершения практических действий, т. е. "добрых дел" ("проникновение посредством действия"). Таким образом постулировалась неразрывная связь внешнего и внутреннего, физического и психического, видимого явления и его символа. Вступление в состояние просветленного сознания, которое уже не могут затронуть суетные дела и загрязнить "пыль мира", в основном базировалось на сидячей медитации, традиционно выполняемой лицом к стене, по примеру Бодхидхармы.
Считается, что кратко учение Дамо изложено им в нескольких правилах: "не опираться на письмена" (не использовать чтение сутр и вообще книг для достижения просветления), "спонтанно постигать истину", "взирать на собственную природу, становиться Буддой" (поскольку каждый человек изначально обладает "природой Будды", следовательно, можно путем медитации "пробудить" эту природу внутри себя).
Прежде всего следовало успокоить и очистить сознание, избавить человека от пустых метаний в суете мирских дел, в условностях и границах, им же самим определенных, и обрести "спонтанность самопроявлений духа". Нетрудно заметить, что многое из того, о чем учил Дамо, пришло не из индийских медитативных систем, но было взято непосредственно из китайского даосизма. Трактаты донесли до нас те наставления, которые, по легенде, давал Дамо монахам Шаолиньсы. Согласно компендиуму "Речи о чудесном пользовании истинными мудрецами состояния зародыша в утробе" (XII в.), ключевым постулатом "духовного проникновения" Бодхидхармы стало успокоение духа и очищение сознания путем регуляции дыхания - методика, пришедшая из даосизма. Шаолиньские монахи, отвлекшись от бессмысленного заучивания и рецитации сутр (хотя позже была создана обширная чань-буддийская литература), занялись "безмолвным созерцанием перед стеной", вскармливали ци, умиротворяли сердца и таким образом шли по пути достижения сатори.
Вместе с этим первоучитель предписал им "проникновение посредством действия", которое предусматривало четыре вида поступков - "четыре действия". Они включали невоздаяние за зло, отсутствие мирских стремлений, служение Дхарме (т. е. буддийскому учению), следование судьбе.

Дальнейшая история Бодхидхармы после его прихода в Шаолиньсы противоречива и до конца не ясна даже из монастырских хроник. Монастырская версия утверждает, что Дамо не стал жить в обители, а поселился в небольшом храме, на полпути между монастырем и горной пещерой. Этот храм сохранился до сих пор и носит имя "Обитель первого патриарха" (Чуцзуань). "Передавать светильник истины" в Шаолиньсы отправился его ученик Хуэйкэ, хотя сам долгое время проживал не в монастыре, а в небольшой кумирне недалеко от него, с тех пор называемой "Обитель второго патриарха" (Эрцзуань). Когда же Дамо полностью открыл своему ученику "истинное учение сердца", он покинул горы Суншань, оставив монахам знаменитый трактат по искусству самосовершенствования "Канон изменений в мышцах" ("Ицзинь цзин").
В "Хрониках уезда Дэнфэн", т. е. того уезда, где располагается Шаолиньсы, нашли отражение народные предания о Дамо. Составление хроник было завершено в 1530 г., хотя большинство записей, касающихся Шаолиньсы, относится к XV в. "Чаньский учитель Дамо во времена правителя царства Лян У-ди из Западных земель (т. е. из Индии. - А. М.) переправился на лодке через море и достиг города Цзилиня. В беседе с У-ди он не нашел согласия и поселился под пиком Укунфэн, что в горах Суншань. Просидел лицом к стене девять лет и передал Дхарму Хуэйкэ, после чего скончался. На рубеже Вэй и Суй (т. е. во второй половине VI в.) посланник, направленный в Западные земли, по возвращении повстречал Дамо на Памире, и увидел, что тот нес в руке лишь одну сандалию, а затем стремительно удалился. Вернувшись, чиновник доложил об этом случае, могилу [Дамо] вскрыли и обнаружили там лишь одну сандалию".
Примечательно, что в "Хрониках" ничего не сказано о связи Дамо ни с Шаолиньсы, ни с боевыми искусствами. Официальными считаются две версии его смерти. Трактат VII в. "Продолжение жизнеописаний достойных монахов" ("Сюй гаосэн чжуань") рассказывает, что Дамо умер в 534-537 гг. где-то недалеко от Лояна, т. е. там, где находился Шаолиньсы, и его тело было кремировано. Через триста лет в исторических хрониках Лю Сюя "Книга династии Поздняя Тан" ("Хоу Тан шу") в разделе "Жития магов" было записано, что Дамо "нашел пристанище в Шаолиньском монастыре, что в горах Суншань. Он случайно отравился и умер". Не отголосок ли это многочисленных смертей от отравления "пилюлями бессмертия" даосских магов?
Туманное описание смерти Дамо далеко не единственная загадка в нашем повествовании. Следующий вопрос может показаться парадоксальным, вполне в традициях чань-буддизма: "А приходил ли Бодхидхарма в Шаолиньский монастырь?".
История о буддийском патриархе, принесшем в Китай новое учение о достижении просветления и разработавшем целую систему ушу, складывалась в течение нескольких столетий. Естественно предположить, что подробнее всего о Дамо могут рассказать его современники. Но в хрониках царит полная неясность. Ян Сюань в "Записках из лоянской монастырской общины-сангхары" ("Лоян цзяаланьцзи", VI в.) и Ши Даосюань в "Продолжении жизнеописаний достойных монахов" (VII в.) отмечают, что, действительно, некий Дамо пришел из Индии в царство Северное Вэй, а затем отправился в район гор Суншань. По дороге ему довелось любоваться монастырем Юннинсы в Лояне. Этот факт помогает определить точное время прихода Бодхидхармы в Китай. Дело в том, что Юннинсы был построен в 516 г., а в 527 г. оказался разрушен ураганом. Таким образом, примерно в этот одиннадцатилетний промежуток патриарх и пришел в Китай .
Хроникеры упоминают, что у Дамо не было постоянной обители, он переходил из одного селения в другое. "Продолжение жизнеописания достойных монахов" просто сообщает об этом: "Там, где он останавливался, он проповедовал учение о созерцании-чань". Вот, пожалуй, и все, что знали о Дамо его современники. Ни о каком "девятилетнем созерцании стены", ни о Шаолиньском монастыре речи в этих трудах не идет. Дамо, вероятно, представлялся средневековым авторам одним из сотен индийских проповедников, приходивших тогда в Китай, и вряд ли выделялся из них.
Почти через два века, в 723 г., Пэй Цуй в "Стеле Шаолиньского монастыря в горах Суншань" поведал о Дамо больше. Оказалось, что патриарх и его первый ученик Хуэйкэ останавливались в горах в каком-то монастыре, но из текста неясно, о какой конкретно монашеской обители идет речь.
Однако кроме письменной традиции существовала устная. Она была более красочной и богатой на выдумки. На смену реальному буддисту приходит человек-миф. Образ Дамо становится особенно впечатляющим в IX-XI вв. с расцветом в Китае чань-буддизма. Новому учению, получавшему все большее распространение и внедрявшемуся во все области китайской традиции, необходим был именно такой патриарх - загадочный, пришедший из "святой земли" и ушедший в неизвестность, вобравший в себя черты буддийского святого, даосского мага, мастера "внутреннего искусства" - тех, кого почитал китайский народ.
Впервые рассказ о том, что Дамо пришел именно в Шаолиньский монастырь, мы встречаем в трактате XI в. "Записки о передаче светильника благой добродетели" ("Цзиньдэ чжуаньдэн люй"), где излагались основы чань-буддизма. В "Записках..." говорилось, что Дамо 20 октября (вот она - мифологическая точность!) 10-го года правления императора Сяовэнь-ди (486 г.), царствовавшего под девизом Тайхэ - "Великая гармония", поселился в Лояне, а затем остановился в Шаолиньсы. Целые дни он проводил в молчании или самоуглубленно сидел лицом к стене. Так продолжалось до 5 октября 19-го года правления под девизом Тайхэ, когда великий патриарх скончался. Следовательно, именно девять лет пробыл Дамо в монастыре. Правда, в "Записках..." еще нет упоминания, что он девять лет сидел неподвижно, как нет ни слова и о том, что он однажды не смог сдвинуться с места. Ничего не говорится и о его занятиях кулачным искусством.
К тому же мы встречаем здесь ряд примечательных ошибок. Во-первых, "Великая гармония" - отнюдь не девиз правления императора Сяовэнь-ди. Во-вторых, в 486 г. Шаолиньского монастыря вообще не было. В-третьих, Сяовэнь-ди правил с 471 по 500 гг., что не совпадает с классической датой прихода Бодхидхармы - 520 или 527 гг. Итак, через шестьсот лет после события оно зафиксировано с такими чудовищными ошибками! При этом надо учитывать, что китайцы досконально записывали все, что только можно было занести на бумагу. Поэтому промах хроникера, к тому же относящийся к фактам, связанным с особой правителя, представляется непростительным. Однако ответ, очевидно, прост: хроникер пользовался сведениями не письменных исторических источников, а устного предания. Эта история составлена в то время, когда уже не помнили, кто реально правил государством Вэй, куда якобы и пришел Дамо, и какой там был девиз царствования.
Многие крупные исследователи подвергали сомнениям реальность даже самого Бодхидхармы. Например, знаток буддизма японец Митихата считал, что встреча Дамо с правителем У-ди, а также рассказы о его учениках, например, о Хуэйкэ с его "невнятными речами" - это более поздние привнесения из устных легенд в чань-буддийскую письменную традицию.
Но зачем нужны были такие "точные" даты прихода Бодхидхармы - вплоть до числа? Для тех, кто записывал предание о Дамо, представлялось чрезвычайно важным найти место патриарха в общем потоке истории - "очеловечить" его, представить как реально существовавшее лицо, а не как сказку. Таким образом шел процесс эвгемеризации ("очеловечивания") мифа об ушу, в то время как обычным людям приписывались почти сказочные подвиги.
Когда же впервые появляется версия о связи Дамо с боевыми искусствами и создании им шаолиньского направления ушу? Во втором предисловии к "Канону изменений в мышцах", написанному в XVII в., подробно рассказывается о сидении Дамо лицом к стене и говорится, что он практиковал определенные гимнастические упражнения. Правда, и здесь нет ни слова об ушу. Предание о занятиях Дамо боевыми искусствами приходит из устных рассказов в XIX в., когда завершается формирование боевых искусств как сложного социально-культурного феномена с разветвленной философией и сложной мифологией. Скорее всего, эта легенда появилась в среде народных школ ушу, которые формировались вокруг имени легендарного патриарха.
Сейчас уже трудно установить, когда это предание проникло в письменные источники и стало неотъемлемой частью шаолиньской традиции (до этого Дамо почитался лишь как основатель чань-буддизмаа). Первые такие записи, которые автору удалось обнаружить, встречаются лишь в книгах 10-х - 20-х годов XX в., излагающих шаолиньские предания и речитативы.
Но почему именно Дамо? По какой причине образ индийского миссионера заслонил героев китайской традиции, например, Хуанди или Конфуция? Объяснением может стать то, что большинство стилей создавалось в лоне народной традиции, тесно связанной с религиозными сектантскими объединениями. Многие секты почитали своим патроном Бодхидхарму. Именно в устных рассказах он обрел второе рождение как создатель шаолиньского ушу. Для китайца того времени не могло возникнуть вопроса об историчности событий, о которых говорит предание. Такой вопрос просто-напросто показался бы лишенным всякого смысла. Ибо миф - это такая же история, порой даже более "настоящая" и осязаемая, чем обыденная жизнь.
История о чань-буддийском патриархе - мастере ушу возникает именно тогда, когда начинается осмысление ушу как особой духовной традиции. Следовательно, ушу нужны были первоучители, связанные с традиционными религиозными авторитетами, своя духовная литература и ритуальная практика. И образ Бодхидхармы приходится как нельзя кстати - через него в народном сознании сводятся воедино духовная практика и занятия боевыми искусствами. Примечательно, что в официальном буддийском пантеоне Бодхидхарма занимает не самое высокое место. Лишь в чаньских школах он почитается как архат (кит. "лохань"), перед ним следуют будды (фо) и многочисленные бодхисатвы (пуса). А в народной сектантской традиции Бодхидхарма нарушает эту иерархию поклонения, заняв главенствующее место "патрона" боевых искусств во многих тайных обществах, практиковавших ушу.

Из плена легенд

Итак, с образом Бодхидхармы как основателя шаолиньского ушу приходится расстаться. Но какова же истинная история шаолиньского ушу?
Естественно, что задолго до прихода Бодхидхармы в Китае существовали боевые искусства. Эта практика не обошла и монахов. Тренировались они, пожалуй, меньше, чем миряне, ибо принцип "непричинения вреда живому" (ахимсы) не способствовал жестким боевым тренировкам. В основном стили ушу создавали не монахи, как принято иногда считать, они сами учились у народных мастеров, а иногда даже у профессиональных армейских инструкторов.
В IV-V вв. заметно увеличилось число буддийских проповедников, приходивших из Индии в Китай. Большинство из них принадлежали к школе Ланкаватары - медитативного буддизма. Проповедников прежде всего привлекал район Лояна, который издавна считался святым местом, и там возникло немало буддийских монастырей. Именно в то время в Поднебесную прибыл буддийский шаман Буддасанта (кит. "Бато"), известный также под именем "Будда То" (Фото). На иконографических изображениях он невысокого роста, с темной кожей, огромными навыкате глазами. Прежде всего Бато направился в город Лоян, столицу царства Вэй. При поддержке местного правителя Сяовэнь-ди в 495 г. Бато основал в горах Суншань, на территории уезда Дэнфэн современной провинции Хэнань, небольшой монастырь. Он был назван Шаолиньсы - "Монастырь молодого леса" [374]. Дело в том, что гора, на которой была построена обитель, уступает по высоте соседним вершинам, и поэтому казалось, что лес вокруг монастыря, невысокий (молодой). Так возникло название легендарной обители.
Место для постройки монастыря было выбрано не случайно. Оно считалось священным, здесь издавна селились даосы. Такая святость места, овеянного легендами, не могла не породить новых мифов уже о монахах-бойцах (усэнах). Китайское сознание настойчиво требовало единого центра боевых искусств, в котором к тому же соединились бы традиции духовной жизни, в частности, чань-буддизм, вера в духов, чудеса буддистов, приключения магов и многое другое. Прислушаемся к мнению большой группы китайских историков, специально исследовавших эту проблему и сделавших недвусмысленный вывод: "Фактически, связь между Шаолиньским монастырем и рождением ушу возникла из целого ряда факторов, но при этом ни один из этих факторов сам не возник из буддийского учения. Этот ряд факторов стал результатом взаимосложения целого ряда естественно-исторических причин" [306].
Буддасанта при помощи своих первых учеников-китайцев начинает переводить буддийские трактаты, сам пишет многие работы. Предполагают, что он является автором трактата "Цзунцзин лу" -- "Записи о зерцале школы", хотя в реальности основная часть произведения появилась не раньше X в. Буддасанта формально признан основателем Шаолиньсы, на площадке а востоку от центральных врат монастыря даже есть памятная надпись "Создатель - Буддасанта", однако он не стал ни героем легенд, ни мифологическим основателем всего шаолиньского ушу, как более поздний и, очевидно, в реальности менее значимый Бодхидхарма.
Первоначально монастырь псостоял из нескольких деревянных построек. Ему с самого начала не везло. При династии Северная Чжоу в 572-575 гг. обитель была закрыта из-за гонений на буддизм, а монахи распущены. В ту эпоху рост буддийских и даосских монастырей был столь интенсивен, что менял даже социальную структуру населения. Лишь вокруг одного города Лояна, что неподалеку от Шаолиньсы, насчитывалось 1370 буддийских обителей. Супруга правителя Северного Чжоу, У-ди, покинула светскую жизнь и ушла в буддийские монахини, такую же судьбу избрали еще пять наложниц правителя. Многие земледельцы уходили под покровительство монастырей и переставали платить налоги в казну. Правитель издал гневный указ, видимо, памятуя и личную обиду на жен и наложниц: "Монастыри закрыть, а монахов распустить, дабы они вернулись к мирской жизни". Удар пришелся не только по буддийским монастырям, но и по даосским и конфуцианским кумирням.
Когда в мае 574 г. правитель собрал видных чиновников и представителей монашества для обсуждения этого вопроса, присутствовавший на собрании шаолиньский монах Чжисюань вступил в резкую дискуссию, отстаивая право монастырей на существование. Но его доводы не возымели силы, монастырь был закрыт [184].
Правда, гонения оказались неподолжительными. Уже в 579-580 гг. монастырь был восстановлен, но под другим названием "Взбираться на поросший холм" (Чжихусы) что являлось реминисценцией фразы из китайского классического "Канона песнопений" ("Шицзин"). Однако это название не прижилось, и через год монастырю возвратили прежнее - Шаолинсы.
Настоятелем монастыря стал его создатель Бато, он же и начал набирать послушников. Согласно монастырским хроникам, первый из них попал в монастырь довольно необычным образом. Однажды, прогуливаясь по улицам Лояна, Бато увидел забавное зрелище: двенадцатилетний подросток, стоя на краю колодца, жонглировал ножным воланом (род китайского футбола), причем делал по 500 ударов ногой по волану за один подход. Восхитившись его умением, Бато взял Хуэйгуна в монастырь, где тот не только преподавал монахам ушу, но в зрелом возрасте даже перевел на китайский язык известный буддийский трактат "Десять земель" ("Ши ди").
Второй монах, Сэнтяо (480-560 гг.), отличался серьезностью и сосредоточенностью. С детства Сэнтяо был слаб и укреплял свое тело занятиями ушу. Поняв, что крепость тела непосредственно зависит от силы духа, он в поисках путей к самосовершенствованию обратился к буддизму и поселился в монастыре Цзиньминсы. Прошло почти десять лет, но просветление никак не приходило к нему. В конце концов он покинул монастырь и отправился на поиски Бато, рассказы об удивительной святости которого достигли его ушей. Сначала Бато отнесся к Сэнтяо с недоверием - разве может быть хорошим учеником тот, кто, воспитываясь в монастыре десяток лет, так ничего и не достиг? Он все же согласился взять нового послушника, и вскоре Сэнтяо стал единственным последователем индийского патриарха, полностью перенявшим от него тайную технику самосовершенствования и учение о смысле сидячей медитации. Именно его Бато назвал своим преемником.
Вместе с Хуэйгуном Сэнтяо преподавал в монастыре ушу, причем его подготовка была столь отменной, что он мог нанести удар ногой в прыжке выше собственного роста без всякого разбега. Китайской традицией Сэнтяо был назван "первым монахом-бойцом Шаолиньского монастыря". Отметим, что эти события произошли задолго до легендарного прихода в Шаолинь Бодхидхармы.
Учение о сидячей медитации, о созерцании собственной природы как высшем буддийском искусстве не должно было замкнуться в одном монастыре. Эта мысль позвала Сэнтяо в дорогу. К тому же буддийская традиция предписывала для окончательного просветления странствие "между Небом и Землей". Так Сэнтяо стал первым бродячим монахом-бойцом. Он проповедовал в царстве Ци и завоевал уважение даже у высокомерного правителя Вэньсюань-ди, а в 552 г. в горах Луншань - "Драконьих горах" создал чаньскую обитель, названную его последователями "Монастырем облачных врат" (Юньмэньсы).
Но вернемся к Шаолиньскому монастырю. Он быстро развивался, хотя его деревянные постройки нередко горели. Количество послушников колебалось от нескольких десятков до двухсот-трехсот человек. Основной целью пребывания в монастыре стало "прозрение природы Будды" на основе сочетания сидячей медитации и активных физических занятий, в том числе работ по благоустройству монастыря и в монастырском саду ("пуцин" - "приглашены все"), а также, по монастырскому преданию, боевых упражнений.
По преданию, из монахов-наставников вскоре выделился особый разряд людей, чьей основной задачей стало преподавание ушу. Назывались они либо просто "учителя кулачного боя" (цюаньши), либо "старейшины в преподавании боевого искусства" (уцзяо-тоу). Большая часть приемов не изобреталась самими монахами, но приходила от народных учителей-мирян. Первым оружием монахов стал их неразлучный спутник - монашеский посох, изготовлявшийся обычно из твердого и тяжелого дерева. Позже использовались и простейшие подручные средства - сельскохозяйственные орудия и предметы обихода: лопатки, костыли, короткие палки, заступы, метелки для отгона мух, палочки для еды, даже матерчатые тапочки и плетеные корзинки, считавшиеся "тайным" монашеским оружием.
Как гласят шаолиньские архивы, первоначально все приемы были объединены в один комплекс. Он назывался "18 рук архатов" или "18 приемов архатов", включал в себя несколько захватов и приемы освобождения от них, удары кулаками, ладонями, подсечки и невысокие удары ногами. Архат (кит. "лохань") - это последователь Будды, достигший последней, четвертой, ступени святости на пути к нирване и полностью освободившийся от земных желаний. Легенды гласили, что каждый из архатов создал собственный прием, а свел их воедино сам Бодхидхарма. Но как выглядел комплекс, какие приемы включал, как тренировались монахи в древности, да и тренировались ли вообще, этого мы не знаем. К тому же и знаменитый комплекс "18 рук архатов" был создан, по всей видимости, значительно позже, а народная молва приписала ему столь высокую и славную древность, что вполне устраивало монахов.

Источник Федерация шаолиньских боевых искусств России